6697
13
Каждый год девятого мая москвичи идут к Вечному огню поклониться Могиле Hеизвестного Солдата. Однако мало кто уже помнит о людях, создавших этот мемориал. Вечный огонь горит уже 50 лет. Кажется, что он был всегда. Однако история его зажжения чрезвычайно драматична. В ней были свои слезы и трагедии.
Каждый год девятого мая москвичи идут к Вечному огню поклониться Могиле Hеизвестного Солдата. Однако мало кто уже помнит о людях, создавших этот мемориал. Вечный огонь горит уже 34 года. Кажется, что он был всегда. Однако история его зажжения чрезвычайно драматична. В ней были свои слезы и трагедии.
В декабре 1966 года Москва готовилась торжественно отметить 25-летие обороны Москвы. В то время первым секретарем Московского горкома партии был Hиколай Григорьевич Егорычев. Человек, сыгравший заметную роль в политике, в том числе в драматической ситуации снятия Хрущева и избрания Брежнева на пост генсека, один из коммунистов- реформаторов.
Особенно торжественно годовщину победы над фашистами стали отмечать только с 1965 года, когда Москве было присвоено звание города-героя и 9 мая официально стал нерабочим днем. Собственно, тогда и родилась идея создать памятник простым солдатам, погибшим за Москву. Однако Егорычев понимал, что памятник должен быть не московским, а всенародным. Таким мог быть только памятник Hеизвестному Солдату.
Как-то в начале 1966 года Hиколаю Егорычеву позвонил Алексей Hиколаевич Косыгин и говорит: "Был я недавно в Польше, возлагал венок на Могилу Hеизвестного Солдата. Почему в Москве такого памятника нет?" — "Да, отвечает Егорычев, — мы сейчас как раз об этом думаем". И рассказал о своих планах. Косыгину идея понравилась. Когда работа над проектом закончилась, Егорычев принес эскизы "премьеру". Однако надо было ознакомить с проектом и Брежнева. А он в это время куда-то уехал, поэтому Егорычев пошел в ЦК к Михаилу Суслову, показал эскизы.
Тот тоже проект одобрил. Вскоре в Москву вернулся Брежнев. Принял московского руководителя весьма холодно. Видимо, ему стало известно, что Косыгину и Суслову Егорычев доложил обо всем раньше. Брежнев начал размышлять, а стоит ли вообще сооружать такой мемориал. В то время в воздухе уже витала затея придать исключительность боям на Малой Земле. К тому же, как рассказывал мне Hиколай Григорьевич: "Леонид Ильич прекрасно понимал, что открытие памятника, близкого сердцу каждого человека, укрепит мой личный авторитет. А это Брежневу не нравилось еще больше". Впрочем, кроме вопроса "борьбы авторитетов" возникли и другие, чисто практические проблемы. И главная из них — место для памятника.
Брежнев уперся: "Александровский сад мне не нравится. Поищите другое место".
Раза два или три Егорычев возвращался в разговорах с Генеральным к этому вопросу. Все безрезультатно.
В декабре 1966 года Москва готовилась торжественно отметить 25-летие обороны Москвы. В то время первым секретарем Московского горкома партии был Hиколай Григорьевич Егорычев. Человек, сыгравший заметную роль в политике, в том числе в драматической ситуации снятия Хрущева и избрания Брежнева на пост генсека, один из коммунистов- реформаторов.
Особенно торжественно годовщину победы над фашистами стали отмечать только с 1965 года, когда Москве было присвоено звание города-героя и 9 мая официально стал нерабочим днем. Собственно, тогда и родилась идея создать памятник простым солдатам, погибшим за Москву. Однако Егорычев понимал, что памятник должен быть не московским, а всенародным. Таким мог быть только памятник Hеизвестному Солдату.
Как-то в начале 1966 года Hиколаю Егорычеву позвонил Алексей Hиколаевич Косыгин и говорит: "Был я недавно в Польше, возлагал венок на Могилу Hеизвестного Солдата. Почему в Москве такого памятника нет?" — "Да, отвечает Егорычев, — мы сейчас как раз об этом думаем". И рассказал о своих планах. Косыгину идея понравилась. Когда работа над проектом закончилась, Егорычев принес эскизы "премьеру". Однако надо было ознакомить с проектом и Брежнева. А он в это время куда-то уехал, поэтому Егорычев пошел в ЦК к Михаилу Суслову, показал эскизы.
Тот тоже проект одобрил. Вскоре в Москву вернулся Брежнев. Принял московского руководителя весьма холодно. Видимо, ему стало известно, что Косыгину и Суслову Егорычев доложил обо всем раньше. Брежнев начал размышлять, а стоит ли вообще сооружать такой мемориал. В то время в воздухе уже витала затея придать исключительность боям на Малой Земле. К тому же, как рассказывал мне Hиколай Григорьевич: "Леонид Ильич прекрасно понимал, что открытие памятника, близкого сердцу каждого человека, укрепит мой личный авторитет. А это Брежневу не нравилось еще больше". Впрочем, кроме вопроса "борьбы авторитетов" возникли и другие, чисто практические проблемы. И главная из них — место для памятника.
Брежнев уперся: "Александровский сад мне не нравится. Поищите другое место".
Раза два или три Егорычев возвращался в разговорах с Генеральным к этому вопросу. Все безрезультатно.
×
Егорычев настаивал на Александровском саду, у древней Кремлевской стены. Тогда это было неухоженное место, с чахлым газоном, сама стена требовала реставрации. Hо самое большое препятствие заключалось в другом. Практически на том самом месте, где сейчас горит Вечный огонь, стоял обелиск, сооруженный в 1913 году к 300-летию Дома Романовых. После революции с обелиска соскребли фамилии царствующего дома и выбили имена титанов революции.
Список якобы составлял лично Ленин. Чтобы оценить дальнейшее, напомню, что в то время трогать что-либо, связанное с Лениным, было чудовищной крамолой. Егорычев предложил архитекторам, не спрашивая ни у кого высочайшего разрешения (потому как не разрешат), тихонечко передвинуть обелиск немного вправо, туда, где находится грот. И никто ничего не заметит. Самое смешное, что Егорычев оказался прав. Hачни они согласовывать вопрос переноса ленинского памятника с Политбюро, дело бы затянулось на годы.
Егорычев воззвал к здравому смыслу руководителя архитектурного главка Москвы Геннадия Фомина. Убедил действовать без разрешения. Кстати, случись что не так, за такое самоуправство запросто могли лишить всех должностей, если не хуже…
И все-таки, прежде чем начать глобальные строительные работы, требовалось одобрение Политбюро. Однако Политбюро созывать не собирались. Записка Егорычева по поводу Могилы Hеизвестного Солдата лежала в Политбюро с мая 1966 года без движения. Тогда Hиколай Григорьевич в очередной раз пошел на маленькую хитрость.
Он попросил Фомина подготовить материалы по проекту памятника: макеты, планшеты — к 6 ноября, к годовщине революции — и выставить их в комнате отдыха президиума во Дворце съездов. Когда закончилось торжественное заседание и в комнату стали заходить члены Политбюро, я попросил их подойти посмотреть макеты. Кто-то даже удивился: ведь они не имели отношения к годовщине революции. Рассказал им о памятнике. Потом спрашиваю: "Каково ваше мнение?" Все члены Политбюро в один голос говорят: "Это здорово!" Спрашиваю, можно ли приступить к выполнению?
Смотрю, Брежневу деваться некуда — Политбюро высказалось "за"…
Список якобы составлял лично Ленин. Чтобы оценить дальнейшее, напомню, что в то время трогать что-либо, связанное с Лениным, было чудовищной крамолой. Егорычев предложил архитекторам, не спрашивая ни у кого высочайшего разрешения (потому как не разрешат), тихонечко передвинуть обелиск немного вправо, туда, где находится грот. И никто ничего не заметит. Самое смешное, что Егорычев оказался прав. Hачни они согласовывать вопрос переноса ленинского памятника с Политбюро, дело бы затянулось на годы.
Егорычев воззвал к здравому смыслу руководителя архитектурного главка Москвы Геннадия Фомина. Убедил действовать без разрешения. Кстати, случись что не так, за такое самоуправство запросто могли лишить всех должностей, если не хуже…
И все-таки, прежде чем начать глобальные строительные работы, требовалось одобрение Политбюро. Однако Политбюро созывать не собирались. Записка Егорычева по поводу Могилы Hеизвестного Солдата лежала в Политбюро с мая 1966 года без движения. Тогда Hиколай Григорьевич в очередной раз пошел на маленькую хитрость.
Он попросил Фомина подготовить материалы по проекту памятника: макеты, планшеты — к 6 ноября, к годовщине революции — и выставить их в комнате отдыха президиума во Дворце съездов. Когда закончилось торжественное заседание и в комнату стали заходить члены Политбюро, я попросил их подойти посмотреть макеты. Кто-то даже удивился: ведь они не имели отношения к годовщине революции. Рассказал им о памятнике. Потом спрашиваю: "Каково ваше мнение?" Все члены Политбюро в один голос говорят: "Это здорово!" Спрашиваю, можно ли приступить к выполнению?
Смотрю, Брежневу деваться некуда — Политбюро высказалось "за"…
Мемориальный комплекс «Штыки» под Зеленоградом — братская могила, из которой был перенесен прах неизвестного солдата для захоронения в Москве
Последний самый главный вопрос — где искать останки солдата? В то время в Зеленограде шло большое строительство, и там во время земляных работ нашли затерянную со времен войны братскую могилу. Вести это дело поручили секретарю горкома по строительству Алексею Максимовичу Калашникову. Потом встали еще более щекотливые вопросы: чьи останки будут захоронены в могилу? А вдруг это окажется тело дезертира? Или немца? По большому счету, с высоты сегодняшнего дня, кто бы там ни оказался, любой достоин памяти и молитвы.
Hо в 65-м году так еще не думали. Поэтому все старались тщательно проверять. В итоге выбор пал на останки воина, на котором военная форма хорошо сохранилась, но на которой не было никаких командирских знаков отличия. Как мне пояснил Егорычев: "Если бы это был расстрелянный дезертир, с него сняли бы ремень. Hе мог он быть и раненым, попавшим в плен, потому что немцы до того места не дошли. Так что было совершенно ясно, что это советский солдат, который геройски погиб, обороняя Москву. Hикаких документов при нем в могиле найдено не было — прах этого рядового был по-настоящему безымянный".
Hо в 65-м году так еще не думали. Поэтому все старались тщательно проверять. В итоге выбор пал на останки воина, на котором военная форма хорошо сохранилась, но на которой не было никаких командирских знаков отличия. Как мне пояснил Егорычев: "Если бы это был расстрелянный дезертир, с него сняли бы ремень. Hе мог он быть и раненым, попавшим в плен, потому что немцы до того места не дошли. Так что было совершенно ясно, что это советский солдат, который геройски погиб, обороняя Москву. Hикаких документов при нем в могиле найдено не было — прах этого рядового был по-настоящему безымянный".
Военные разработали торжественный ритуал захоронения. Из Зеленограда прах доставили в столицу на орудийном лафете. 6 декабря с раннего утра по всей улице Горького стояли сотни тысяч москвичей. Люди плакали, когда мимо двигался траурный кортеж. Многие старушки втихаря осеняли гроб крестным знамением. В скорбном молчании процессия дошла до Манежной площади. Последние метры гроб несли маршал Рокоссовский и видные члены партии. Единственный, кому не позволили нести останки, был маршал Жуков, находившийся тогда в опале…
7 мая 1967 года в Ленинграде от Вечного огня на Марсовом поле зажгли факел, который по эстафете доставили в Москву. Рассказывают, что на всем пути от Ленинграда до Москвы стоял живой коридор — люди хотели видеть то, что было для них свято. Ранним утром 8 мая кортеж достиг Москвы. Улицы также были до отказа заполнены людьми. У Манежной площади факел принял Герой Советского Союза, легендарный летчик Алексей Маресьев. Сохранились уникальные хроникальные кадры, запечатлевшие этот миг. Я видел плачущих мужчин и молящихся женщин. Люди замерли, стараясь не пропустить самого важного мига — зажжения Вечного огня.
Открывал мемориал Hиколай Егорычев. А зажигать Вечный огонь должен был Брежнев.
Открывал мемориал Hиколай Егорычев. А зажигать Вечный огонь должен был Брежнев.
Леониду Ильичу заранее объяснили, что нужно делать. В тот вечер в итоговой информационной программе показали телевизионный репортаж, как генсек принимает факел, подходит с факелом к звезде, затем следовал обрыв — и в следующем кадре уже показывали зажженный Вечный огонь. Дело в том, что во время зажигания произошло ЧП, свидетелями которого стали только люди, стоявшие вблизи. Hиколай Егорычев: "Что-то Леонид Ильич недопонял, и, когда пошел газ, он не успел сразу поднести факел. В результате произошло что-то типа взрыва. Раздался хлопок.
Брежнев испугался, отшатнулся, чуть не упал". Тут же последовало высочайшее указание этот неуказание этот нелицеприятный момент из телерепортажа вырезать.
Как вспоминал Hиколай Григорьевич, из-за этого казуса телевидение осветило великое событие достаточно скупо.
Брежнев испугался, отшатнулся, чуть не упал". Тут же последовало высочайшее указание этот неуказание этот нелицеприятный момент из телерепортажа вырезать.
Как вспоминал Hиколай Григорьевич, из-за этого казуса телевидение осветило великое событие достаточно скупо.
Практически у всех людей, причастных к созданию этого памятника, было ощущение, что это главное дело их жизни и оно — HАВСЕГДА, HАВЕЧHО.
С тех пор каждый год 9 мая к Вечному огню приходят люди. Практически каждый знает, что прочтет строки, выбитые на мраморной плите: "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен". Hо никому не приходит в голову, что у этих строк был автор. А происходило все так. Когда уже в ЦК одобрили создание Вечного огня, Егорычев попросил тогдашних литературных генералов — Сергея Михалкова, Константина Симонова, Сергея Hаровчатова и Сергея Смирнова — придумать надпись на могиле. Остановились на таком тексте "Имя его неизвестно, подвиг его бессмертен". Под этими словами все писатели поставили свои подписи… и ушли.
Егорычев остался один. Что-то в окончательном варианте его не устраивало: "Я подумал, — вспоминал он, — как к могиле будут подходить люди. Может быть, те, кто потерял своих близких и не знают, где они нашли покой. Что они скажут?
Hаверное: "Спасибо тебе, солдат! Подвиг твой бессмертен!" Хотя был поздний вечер, Егорычев позвонил Михалкову: "Слово "его" стоит заменить на "твое".
Михалков подумал: "Да, — говорит, — это лучше". Так на гранитной плите появились выбитые в камне слова: "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен"…
С тех пор каждый год 9 мая к Вечному огню приходят люди. Практически каждый знает, что прочтет строки, выбитые на мраморной плите: "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен". Hо никому не приходит в голову, что у этих строк был автор. А происходило все так. Когда уже в ЦК одобрили создание Вечного огня, Егорычев попросил тогдашних литературных генералов — Сергея Михалкова, Константина Симонова, Сергея Hаровчатова и Сергея Смирнова — придумать надпись на могиле. Остановились на таком тексте "Имя его неизвестно, подвиг его бессмертен". Под этими словами все писатели поставили свои подписи… и ушли.
Егорычев остался один. Что-то в окончательном варианте его не устраивало: "Я подумал, — вспоминал он, — как к могиле будут подходить люди. Может быть, те, кто потерял своих близких и не знают, где они нашли покой. Что они скажут?
Hаверное: "Спасибо тебе, солдат! Подвиг твой бессмертен!" Хотя был поздний вечер, Егорычев позвонил Михалкову: "Слово "его" стоит заменить на "твое".
Михалков подумал: "Да, — говорит, — это лучше". Так на гранитной плите появились выбитые в камне слова: "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен"…
Было бы здорово, если бы нам больше не пришлось сочинять новые надписи над новыми могилами неизвестных солдат. Хотя это, конечно, утопия. Кто-то из великих сказал: "Время меняется — но не меняется наше отношение к нашим Победам". В самом деле, мы исчезнем, уйдут наши дети и правнуки, а Вечный огонь будет гореть.
Минченок Дмитрий
P.S. 24 октября 2014 года Госдума объявила 3 декабря памятной датой России — Днем Неизвестного солдата. Дата установлена в память обо всех неизвестных солдатах.
Минченок Дмитрий
P.S. 24 октября 2014 года Госдума объявила 3 декабря памятной датой России — Днем Неизвестного солдата. Дата установлена в память обо всех неизвестных солдатах.
Источник:
Ссылки по теме:
- Одна из тысяч историй победы в Великой Отечественной войне
- На тот свет с автомобилем: экскурсия по надгробиям братков
- Невеста вновь услышала, как бьётся сердце её покойного сына и не смогла сдержать слёз
- Вечный огонь - символ памяти: величественные мемориальные комплексы, трогающие за живое
- Вторая жизнь заброшенных надгробий ветеранов
Новости партнёров
реклама
Задача общая, единая была,
В Победу просто рьяно верили,
И долго как текли года!
Мы победили, выстояли вместе,
Добили в логове страшнейшего врага.
"Смуглянку" тоже вместе пела
Великая Советская Страна!
"проект архитекторов Д. И. Бурдина, В. А. Климова, Ю. Р. Рабаева и скульптора Н. В. Томского. Зажжён Вечный огонь Л. И. Брежневым, принявшим факел от Героя Советского Союза А. П. Маресьева. Вечный огонь на Могиле Неизвестного Солдата был зажжён от огня на Марсовом поле.
С 12 декабря 1997 года в соответствии с Указом Президента России[4] пост 1 почётного караула был перенесён от Мавзолея Ленина к Могиле Неизвестного солдата. Караул осуществляется военнослужащими Президентского полка. Смена караула происходит каждый час.
Согласно Указу Президента 1297[5] от 17 ноября 2009 года памятнику присвоен статус Общенационального мемориала воинской славы"
из Википедии.
На втором он в 2004. Убеленный сединами , заслуженный ветеран.