При разводе пленных не берут (злободневный рассказ)

Он возвращался домой. Ноги по привычке несли его давно протоптанной дорогой, знакомой до каждого камушка, каждой травинки на обочине. Но разум, эмоции и желания спорили с привычкой, восставали против необходимости и дальше тянуть это бессмысленное совместное сосуществование двух людей, давно переставших быть друг другу родными и желанными.
Привычно вынул газеты из почтового ящика. Привычно поднялся на свой этаж.
- Явился? – вместо приветствия буркнула жена. – Полчаса опоздания.
- Извини. Так получилось.
- Лучше бы ты так деньги приносил, как ты домой опаздываешь, - логично парировала жена.
- Я же сказал – извини, - он старался сохранять спокойствие. – Есть что поужинать?
- Макароны.
- И все?
- Котлеты были час назад. А теперь будешь жрать макароны. Мы с мамой все котлеты съели, пока ты шлялся невесть где. В конце концов, нам больше надо. Мы же женщины!
С этим не поспоришь. Женщин нужно любить, уважать, кормить и прощать им все капризы. А еще – женщин нельзя бить. Эти истины он усвоил с раннего детства. Но жить так больше не хотелось.
- Оксана, нам нужно поговорить, - начал он, отодвинув опустевшую тарелку из-под макарон. Отяжелевший язык с трудом ворочался, подгоняя неприятные слова: - Я хочу попросить развод. Так больше жить нельзя. Невозможно… Я не хочу.
Грохнула и разлетелась вдрызг тяжелая керамическая тарелка, в которой еще пять минут назад сохли пустые макароны, любезно поданные любящей женой уставшему на тяжелой работе мужу. От этой мысли он невольно хмыкнул.
- Идишь ты здрасьте! – повысила голос жена. – Какой еще развод? Не может он! А кто тебя спрашивает? Мы же семья! Перед богом, перед людьми. Или забыл?! Бога не боишься?
- Бога боюсь, - кивнул он. – Только жить так, как мы живем, это тоже не по-божески.
- Идишь ты! Не по-божески? Блудить - вот что не по-божески. Жену законную бросать. Вот чего захотел? Знаю, знаю! Это Люська-зараза тебе голову заморочила! Змея поганая. Мне и девочки в парикмахерской постоянно говорили, смотри, мол, от Люськи этой всякой подлости жди. К ней собрался свалить? Изменщик!
- Успокойся, Люська тут ни при чем. Я тебе не изменял. Я просто хочу жить один. Давай разведемся по-нормальному.
- Не дам я тебе развод! – твердо заявила жена. – Не дам! Будешь жить со мной. Ты мне по гроб жизни должен. Я же на тебя всю жизнь положила, молодость отдала.
- Ну я … как бы… тоже для семьи жил, работал.
- Не будет тебе развода! – стояла на своем жена. – Будем вместе жить, одной семьей. Как раньше чтоб было. Не хочешь – заставлю.
- Да не можешь ты меня заставить. По закону, в конце концов, нельзя насильно принудить человека жить в браке. Не хочу – и не буду. По закону хочу. Развод, законный развод, - голос его наконец-то приобрел требуемую твердость.
- А это видел?! – взвизгнула жена, сунув ему под нос кукиш. С пальца капнула капля – то ли вода, то ли жир от слопанных перед этим котлет. - Вот тебе, а не развод. Нету такого закону, чтобы семью разрушать. Нету! Со мной жить будешь. Заставлю!
- Ну как ты меня заставишь?
- А вот увидишь! – многозначительное заявление не было конкретизировано, оставляя простор для фантазии.
- Нет, дорогая, давай без глупостей. Давай просто останемся друзьями – разве это трудно? Разведемся цивилизованно. Каждый будет сам распоряжаться своей жизнью.
- Идишь ты, самостоятельности ему захотелось! Ага, еще и денежками своими, скажи, сам хочу распоряжаться. А жена пусть на макаронах сидит, так? Еще и квартиру, поди, делить захочешь? Совсем женщину несчастную обездолишь, без копейки по миру пустишь.
- Оксана, не драматизируй. По-любому, часть квартиры моя, по закону.
В конце концов, он столько лет работал на эту квартиру. Получил от предприятия, когда еще квартиры просто так рабочему люду давали. Ему, между прочим, давали, как лучшему специалисту. Приватизировал, обставил, ремонт делал. Никаких долгов, даже по счетам всегда в срок платил. Имеет право.
- Еще чего! Может, ты еще Люську свою сюда приводить начнешь? Чтобы рожа ее поганая крашеная передо мной мелькала? Не отдам я тебя Люське.
- Да сдалась тебе эта Люська! – вспыхнул он. - Короче, комната моя. Все. Не трогай меня!
Он скрылся в комнате, которую считал своей, и хлопнул напоследок дверью. Такого раньше он не допускал, даже помыслить не мог. В закрытую дверь со звоном прилетела тарелка.
Когда звон осколков утих, он услышал, как Оксана визгливо тараторит в телефон. Наверное, звонит маме, подумал он. Мамы только не хватало.
Не хватало? Будет вам мама. На следующий вечер теща уже сидела на кухне, попивая чай. На столе красовалась пустая тарелка со следами лежавших там котлет. Намекают. Он огляделся по углам. Слава богу, чемоданов нет. Значит, теща не переехала насовсем, а просто мобилизована в помощь несчастной доченьке. Молчит, не вмешивается, но пристальным взглядом в упор явно порицает.
- Ну что, отпустила тебя твоя Люсенька? – ехидно начала жена соло на нервах. – Что-то вы сегодня рано расстались. Али не люб ты ей? Али она, шалава, еще кому-нибудь бочок греет?
- Я же сказал, дело не в Люське, - он старался говорить как можно спокойнее. Две разгневанные женщины – это уже серьезная угроза. В первую очередь – угроза логике. Объяснять все равно что оправдываться, никакого толку. Тем более, что вины за собой он не чувствовал.
- Как же, не в Люське дело? Она, зараза, разлучница! Она у честной женщины мужика отбила!
- Она, она, - утверждающе закивала головой теща. – Не сомневайся. И девочки в парикмахерской так и говорят. Все знают.
- Ну кто это – все? – возмутился он. - Вот вы лично видели? Или свечку держали? Кто конкретно видел, что я с Люськой изменяю?! Доказательства есть?
- Доказательств нет, - спокойно ответила теща. – А факты есть. Девочки из парикмахерской врать не станут. И вообще, столько человек разом ошибаться не могут. Сказали – изменяешь, значит – изменяешь.
Неожиданно спокойный тон тещи заронил робкую надежду решить все мирным путем. Все-таки, столько лет вместе. Как говорится, не один пуд соли…
- Дорогая, послушай, - он даже по привычке назвал жену «дорогая». – Давай поговорим. Мы же можем обо все договориться…
- Договориться? С тобой? Да кто ты такой, чтобы с тобой о чем-то договариваться? Ты – никто! Никтошенька.
- Да идите вы! – сорвался он на крик, стукнул кулаком по столу и резко встал. Следом за ним вскочили обе женщины, теща – в сторону, а жена кинулась к окну, толчком распахнула створки и заорала на всю улицу дурным голосом:
- А-а-а!.. Рятуйте, люди добрые! Муж жену законную, несчастную убивает! Помогите! Милиция!
- И про Люську, про Люську не забудь, - подсказывала теща, поглаживая вопящую дочуру по взлохмаченной голове.
- Это все Люська, зараза-а-а!.. Бейте Люську, люди-и-и!..
Сцена вызвала у него очередной приступ отвращения. Он повернулся к двери комнаты, которую считал своей, и буквально спиной почуял свист летящей тарелки. От первого снаряда ему удалось увернуться, но вторая тарелка прилетела ему точно в голову, взорвав в мозгу пару мегатонн вспышек, искр и боли. «Понятно, - все-таки сумел сформировать мысль раненый мозг, - скорострельность увеличилась, потому что теперь теща подает тарелки. Учту»
…На холодильнике – замок.
- А … как бы покушать? – вопрос кажется ему вполне законным.
- А никак, - сказала, как отрезала жена. – Вот пусть Люська твоя тебя кормит. А я не обязана кормить изменщика.
Спасают пирожки из соседней булочной. Но это не надолго. Скоро денег на пирожки не останется. Теща пригрозила, что с работы его вот-вот уволят. Она-де постарается, в партком пойдет и сообщит кому следует о моральном разложении зятя в объятиях негодяйки Люськи. Партком – они за справедливость, они разбираться не станут, сразу уволят. Сначала – Люську, а потом и его, изменщика. Или наоборот. Бесполезно объяснять теще, что парткома давно не существует. В конце концов, все равно уволят, потому что есть еще одна недооцененная им ранее сила – девочки из парикмахерской.
Дверь в санузел тоже на замке. Но слава богу, хотя бы ключ иногда дают, чтобы попользоваться удобствами. Ясное дело, что пекутся не о нем, а о чистоте и порядке в квартире.
- Давай разведемся, и не будем более мучить друг друга! – периодически пытается он наладить «конструктивный диалог».
- Во! – это короткое и емкое междометие каждый раз сопровождает кукиш, подсунутый ему под нос. Убийственный аргумент.
- И сам ты на развод не подашь – я давно все твои документы спрятала, ты теперь – никто! И слушать тебя никто не будет. Люди на моей стороне.
- Паспорт-то хоть отдай!
- Во! – понятное дело, снова кукиш.
Тарелки в голову прилетают все чаще и все точнее. Пристрелялась. В голове давно стоит звон, мешающий думать. Наверное, поэтому рождаются глупые мысли и желание бросить все и действительно уйти к Люське, в объятия которой его так активно толкают девочки из парикмахерской под предводительством тещи. Словно в ответ на невысказанную мысль – новая тарелка. Черт! Больно же!
- Скоро посуды не останется, - заметил он.
- Купишь новую, никуда ты не денешься.
Очередная тарелка взорвалась о стену. Недолет. Повезло.
- Ах, так! - вспыхнул он, схватил первое попавшееся, что было на столе, и метнул в жену: - Получай обратку!
Жена ловко увернулась, отскочила и привычным маршрутом скакнула к окну, которое по случаю разрастающегося семейного скандала оставалось постоянно открытым:
- А-а-а! Рятуйте, люди добрые!.. Совсем житья нет от мужа-злодея! Вся я избитая, израненная!.. Смерти моей хочет!
Жена продолжала вопить. Он не стал дослушивать продолжение знакомой арии, тем более, что дальше пойдет про разлучницу Люську.
Кстати, а Люська-то готовит очень вкусный борщ. Правда, без его любимых пампушек с чесночком, но ему понравилось. Вчера она все-таки приволокла на работу несколько кастрюлек и в перерыве накормила его обедом. Просто так, по-соседски. Сегодня пирог с грибами обещала. Ему было стыдно, но он украдкой забрал пару Люськиных тарелок с собой. Пустых тарелок, чтобы в случае чего запустить ими в жену. «Эх, не сдержался, - корил он себя, - опустился до их методов. Надо бы держать себя в цивилизованных рамках. Но как?»
Он ушел в комнату, которую считал своей, но дверь захлопнуть ему уже не удавалось.
Теща все-таки задержалась в их уютном семейном гнездышке. Теперь она жила в коридоре на раскладушке, просунув обе ноги в стоптанных тапках в комнату к зятю. Это на тот случай, если он вдруг задумал бы запереться в своей комнате, втихомолку жевать холодные пирожки и любезничать с Люськой по телефону. Теща должна знать обо всем первая.
Но теще не повезло. Все-таки жене первой удалось раздобыть сенсацию. Об этом радостном событии тотчас узнала вся округа:
- А-а-а! Люди, смотрите! Вот оно, вот! Я нашла доказательства! Вот она, Люська-зараза, вот ее дела! Ну, теперь она у меня сядет надолго! Люська убить меня хотела. Милиция-я-я! Арестуйте Люську!
Жена потрясала в окне чем-то мелким и угловатым. «Черт! – с досадой догадался он. – Я же запустил в жену Люськиной тарелкой. Осколки. Вот вам и доказательства. Теперь меня вообще никто слушать не станет»
Теща молча, злорадно поглядывая на зятя, сортировала остатки битой посуды, тщательно откладывая в сторону осколки Люськиного сервиза.
- Теперь ты у меня сядешь, - донесся до его ушей сдавленный шепот жены. Голос надорвала, что ли? – Надолго сядешь. Навсегда. За покушение на жизнь любящей жены. И Люську посажу, подлюку. А люди меня поддержат. Она у меня за все ответит: и за борщ, и за тарелки свои поганые. И за то, что мужика увела. Ты-то у меня все равно как телок, сам бы не додумался. Это все она, стерва, баламутит мозги мужикам-недотепам. Сядешь теперь, - удовлетворенно повторила жена и звонко чмокнула его в пристреленную макушку.
- А как же моя зарплата? – ему показалось, что он удачно возразил. – Ну, посадят меня. Кто же вас содержать-то будет? Теща на пенсии. Ты сама постоянно мне в карман руки запускаешь…
Очередная тарелка, точнее, тяжелый салатник, с бетонной силой обрушился на его ногу. Он взвыл и запрыгал на здоровой ноге, пытаясь унять боль. Хоть бы обошлось без перелома!
- Это чтоб к Люське не бегал, - удовлетворенно констатировала жена. - В тюрьме тебе целые ноги без надобности. А за меня ты не бойся, дорогой. Проживем без тебя в нашей квартирке-то. Я – женщина видная, хоть куда. За мной мужики разные так и бегают, и с нашего подъезда, и с соседнего дома, и даже с соседнего района. Все они при деньгах, при машинах, - жена мечтательно закатила глаза. - Денег дадут, не сомневайся. Женщину порядочную, мужем брошенную, Люськой обиженную, всякий честный человек приласкает, приголубит. А с таким ухажером я уже не котлеты какие-нибудь жрать буду, как с тобой, а нормальную фуагру. Чтобы все как у людей. А может, пожить кого-нибудь пущу. Да, мама?
- Правильно, доченька. Комнатка-то освобождается, так я сюда или племянника своего позову, с Выселок. Девочки из парикмахерской вот еще одного хорошего человека посоветовали. Он в наш район недавно переехал, его родственники-гады из дому выжили. Порядочный такой мужчина, представительный, видный. Постоянно в галстуке ходит. А Люське мы тебя не отдадим, не-е-ет… Убьем - не отдадим.
Вам надоело читать эту бесконечную бредовую историю о непредсказуемой глупости?
А теперь попробуйте взглянуть на все события по-новому после того, как ознакомитесь с действующими лицами и исполнителями:
Муж – Донбасс
Жена Оксана – Украина в лице Порошенко
Теща – Меркель
Люська-зараза – Россия
Девочки из парикмахерской – Евросоюз и США
Представительный мужчина в галстуке – правильно, Саакашвили