Рывок на запад - 2

Конец экспансии

В завоеванной Испании почти сразу началось христианское сопротивление. Знатный гот Пелайо укрылся в горах Астурии и собрал армию, которая разбила мусульман в битве у Ковадонги (717). После этой победы на свет появилось одно из мелких христианских королевств, которые со временем распространились по всей северной Испании и не давали арабам чувствовать себя полными хозяевами. 

Это не помешало арабам перейти через Пиренеи и вторгнуться в южную Францию. Их амбиции были безграничны: судя по мусульманским хроникам, они собирались пройти через всю Европу, вторгнуться в Византию с севера и, завоевав ее, вернуться в родную Сирию.

Конец этим планам положили франки, уже набравшие большую силу и собиравшиеся объединить под своей властью всю Европу. Вторжение мусульман заставило их консолидироваться. В 725 году арабы были уже в Бургундии, захватив города Бордо и Каркассон. Но в решающей битве при Пуатье вождь франков Карл по прозвищу Мартелл (Молот) одержал сокрушительную победу. После этого арабы уже не решались делать набеги во Францию и ограничились Испанией, где благополучно существовали еще несколько сотен лет.

Причины наступившего перелома называют разные. С чисто военной точки зрения арабы были оккупантами, но, обращая местных жителей в ислам, они делали их своими сторонниками. Ислам был арабской религией: становясь мусульманином, человек тем самым переходил на сторону арабов. Но христиане франки явно не желали принимать мусульманство. Оно было для них чуждо, в отличие от берберов, коптов, персов или тюрков.

Второй причиной могло стать разразившееся в это время восстание берберов, едва не покончившее с властью халифата в Африке. Берберы были плохими мусульманами и вечно бунтовали. Дело было не только в работорговле, на которой наживались халифские наместники, но и в общем отношении завоевателей к местным. Арабы презирали и ненавидели берберов — людей, по их мнению, жестоких и примитивных, бунтовщиков, отступников, часто менявших веру, или, наоборот, фанатично преданных хариджизму.

Налоги в халифате платили только немусульмане. Чем больше становилось мусульман, тем меньше собиралось налогов. В конце концов, власти стали отказываться от своих обещаний и брать джизью с недавно обратившихся в ислам. Берберам, жаловавшимся на такое беззаконие, говорили: «Мы вас завоевали и можем делать с вами, что хотим». Местные хариджиты, проповедовавшие всеобщее равенство мусульман, подливали масло в огонь. 

В конце концов, в Кайруане вспыхнуло берберское восстание. Оно быстро охватило весь Магриб и перекинулось в Андалусию. Мятежники захватывали города и разбивали высланные против них армии. Для подавления восстания из Сирии прислали 30-тысячное войско во главе с Кулсумом ибн Ийадом, но в сражении при Танжере погибли и армия, и полководец. Только знаменитая сирийская конница смогла с боем пробиться к соседнему Сеуту и засела в нем, окруженная мятежными берберами. 

Через несколько месяцев, когда в осажденном городе начался голод и сирийцы уже стали есть своих коней, наместник Андалусии после неоднократных просьб прислал за ними суда и перевез к себе в Европу. Он рассчитывал, что семь тысяч закаленных в боях всадников помогут ему подавить берберское восстание в его провинции. Так оно и вышло, но сирийцы на этом не остановились: они убили самого наместника и взяли власть в свои руки. В Андалусии началась гражданская война между арабами, в которой погибло множество людей.

Тем временем в Ифрикии наместник Ханзала ибн Сафван, прибывший на смену Кулсуму, проиграл несколько сражений берберам и оказался на грани полного разгрома. Только раскол в лагере мятежников позволили ему переломить ход событий в свою пользу. Призвав на помощь эмира из Туниса, он разбил одного из сообщников, а второго ему выдали его собственные сообщники. В конце концов, грандиозное восстание берберов было потоплено в крови.

Война с Византией. Морские сражения

При омейадском халифе Муавии арабы нанесли ряд крупных поражений византийцам на суше. Они захватили Тарс, Пергам и Смирну и дошли до Халкидона, то есть фактически до предместий Константинополя.

Удивительно, но так же хорошо эти кочевники пустыни воевали и на море. Первое же морское сражение арабов с византийцами — битва при Фениксе, или «битва мачт», — было выиграно арабами (655). Рассказывали, что арабы буквально привязали свои корабли к византийским, выхватили сабли и бросились в атаку. Сражение получилось скорее сухопутным, чем морским.

Спустя двадцать лет сын Муавии, Йазид, осадил Константинополь с моря. Осада длилась четыре года, но закончилась неудачно: в 678 году состоялась морская битва, где византийцы впервые применили «греческий огонь», изобретенный сирийцем Каллиником. Арабский флот был сокрушен, а его остатки погибли в буре по пути домой.

Еще более плачевной оказалась морская экспедиция 716 года под командованием аль-Малика. Огромный флот заполнил Босфор и бухту Золотой Рог, окружив Константинополь с востока и севера. Город был взят в клещи, но византийцы выслали против кораблей арабов начиненные нефтью и серой брандеры и подожгли большую часть вражеского флота. Со стен своего дворца император Лев III наблюдал за тем, как пылающие корабли арабов пытались уйти к Принцевым островам, но, прогорев насквозь, разваливались и тонули по дороге.

На следующий год пришло подкрепление, но на этот раз арабы опасались подходить близко к городу, напуганные греческим огнем, и держались в отдалении от города. Это их не спасло — греки вызвали два корабля с «огнеметами» и потопили огромную часть флота. Победе помог переход на сторону греков христиан-коптов, служивших в арабском флоте.

После этой катастрофы арабы триста лет не приближались к Константинополю. Это был редкий пример войны, выигранной с помощью одного только технического превосходства.

Зато в Средиземном море арабы чувствовали себя свободно. К их услугам была вся Северная Африка, они неоднократно захватывали Кипр и Родос и высаживались на Сицилии. В Тунисе арабы основали морскую базу. Правда, тунисский флот действовал независимо от халифата и представлял собой скорей армаду пиратов, которые грабили проходящие суда и промышляли работорговлей. Главной базой настоящего арабского флота, где суда строились на верфях и отправлялись в военные походы, были Тир и Акра.

Арабский флот отличался от византийского. Если у византийцев в ходу были крупные дромоны или хеладионы, то у арабов — сравнительно небольшие шини или «шаланди» примерно 80 м в длину и 4 м в ширину. Экипаж их составлял в среднем 100−200 человек. Это были более легкие и быстрые корабли, чем римские триремы.

Арабы ввели в кораблестроение некоторые усовершенствования. Корпуса стали делать на шпангоутах — ребрах, на которые набивали доски (раньше доски просто сшивали меду собой). Вместо античного квадратного паруса ставили косой, дававший большую маневренность. Парусам помогали веслами, а при встречном ветре могли идти на одних веслах. В отличие от распространенного мнения, гребцами «на галерах» были не рабы, прикованные цепью, а нанятые за плату.

Корабли строили из древесины акации, пальмового и финикового дерева. Особенно ценилось дерево «лебек» — говорили, что если связать два бревна такого дерева и положить в воду, то через год они станут как одно.

Отношение к арабам во время завоеваний

На Востоке многие христиане с радостью встречали арабов. Это были представители многочисленных еретических течений, считавшие столичную власть худшим злом, чем нашествие «исмаилитов». Мар Габриель, настоятель монофизитского монастыря Карменита, восхвалял арабов: ведь они дали местным верующим свободу отправлять обряды и строить церкви, освободили от податей священников и монахов, относились к ним с уважением.

Высокого мнения об арабах как орудиях божественного промысла придерживался и несторианец Иоханнан бар Пенкайе. Ему особенно нравился халиф Муавия, установивший «по всему миру» такой порядок, какого, по его словам, еще не видывали на земле.

Коптский патриарх Вениамин тоже не особенно расстроился, когда арабы сожгли множество церквей в его Александрии, — важнее было то, что они избавили монофизитов от гнета халкидонской ортодоксии. По некоторым сведениям, Вениамин встречался с завоевателем Египта Амром и благословил его поход против византийцев. Собор Святого Марка он восстановил на деньги арабов, но уже под властью монофизитов.

Однако прошло немного времени, и Иоанн Никиусский, свидетель завоевания Египта, уже сокрушался, что многие египтяне «отступили от веры христовой и приняли веру скотскую».

Интересно, что в это время почти нигде у христиан не упоминается о появлении у арабов новой веры. Только биограф Вениамина говорит, что «исмаилиты» возродили почитание единого Бога и молятся в сторону Каабы. 

Зато многие христиане считали мусульман предвестниками грядущего конца света. В «Апокалипсисе Псевдо-Мефодия» говорится, что «варвары-тираны» — это не люди, а «дети пустыни. Они губители и вышли, чтобы погубить все. Они оскверняют и любят скверну. Выйдя из глуши, они станут выхватывать младенцев из рук матерей и разбивать их о камни, словно они нечистые животные. Они — дерзкие убийцы, губители и кровопийцы: они — горнило испытания для всех христиан».

Итоги

750 год можно считать концом арабских завоеваний: позже были захвачены только Сицилия и Крит. На западе арабы уперлись во франков, на севере — в византийцев, на северо-востоке — в хазарские и киргизские степи, на востоке — в афганские горы, на юго-востоке — в Индию. В эпоху расцвета халифат был сравним по территории и населению с Римской империей и китайской империей Тан. Этому необъятному государству почти ничего не угрожало со стороны. Стычки на далеких границах едва замечали в центре. Это был огромный, самодостаточный и замкнутый в себе мир, где можно было не заботиться о внешней агрессии и жить так, словно мир и покой будут длиться вечно.

Арабы нередко губили сами себя, но в захваченных землях никто не пытался поднять против них восстание. Казалось, что воевать было некому: энергия и сила местного населения истощилась, оставалось только тупая покорность любой власти. Лишь тюрки и франки — такие же молодые народы, как арабы, — представляли для них серьезную угрозу.