Крепостной гарем помещика Страшинского

Виктор Страшинский мог забрать в барский дом любую, кого повстречает. Возразить ему было невозможно: барин в своём праве. А крепостные – нет.

У семьи Страшинских в Киевской губернии имелись изрядные владения. Сам барский дом находился в селе Тхоровка, в Сквирском уезде. Порядки здесь устанавливал хозяин, Виктор Страшинский. И возразить ему никто не имел права.

Он родился в 1785 году, был женат, имел детей. Позже, когда начнутся судебные разбирательства, жена попытается вступиться за супруга: дескать, слова дурного от него не слышала. И вообще, никаких причин для ревности любезный муж ни разу не давал! Только в это заступничество никто не поверил. Против помещика набралось столько показаний, что защитная речь жены звучала неправдоподобно.

Год за годом Виктор Страшинский создавал для себя персональный «сераль». Единоличный «рай» из крепостных. Попасть туда могла любая молодая особа, которая приглянулась помещику. Возраст, семейное положение или личное согласие не играли абсолютно никакой роли. Если Страшинскому так было угодно, он требовал подчинения.

Одалиски обитали в отдельном крыле его дома, не имели права покидать его даже для прогулки. Если проявляли усердие – Страшинский мог одарить рублем. Надоедали – отправлял прочь, некоторых выдавал замуж. Прогневали барина – тут уж как получится… Страшинский любил новизну, поэтому крепостные фаворитки у него надолго не задерживались. Но и оставаться в одиночестве он не собирался. Крестьянин Эсаул Ганах (это странное имя задокументировано в материалах губернских властей) должен был в определённый срок привезти «новеньких». Отобрать и доставить барину.

И вот здесь нередко бывали сложности – Мшанцы, где черпали одалисок для Страшинского, не было таким уж большим селом. Ресурс грозил иссякнуть. Пока посланник метался от дома к дому, подыскивая кандидатуры, помещик сердился в своей усадьбе: что ж так долго? И выезжал на поиски сам. В таком случае он бывал крайне неразборчив. В повозку отправлялись и подростки, и зрелые женщины.

Жаловаться было особенно некому, но крестьяне попытались. Обратились к священнику Ящинскому: что ж такое? Весь женский пол в Мшанцах побывал у Страшинского! Подтвердил эту историю и сотник Павел Крившун. Настоятель храма обратился выше. И делом заинтересовались! Началось следствие.

«Эсаул Ганах сообщил, — записали 12 сентября 1846 года, — что приводил к Страшинскому крепостных…. Но что с ними он делал не знает, и от них не слыхивал».

Дело началось бодро, но затем стало рассыпаться. Крепостные, испуганные гневом помещика, начали забирать назад свои слова. А ведь набралось почти девяносто свидетельств! Жена Страшинского причитала, что супруг всегда был ей верен, а когда ей указали, что только предварительно насчитали пять сотен «случаев», замахала руками. Классическое «не верю».

Сам же Страшинский упирал на три обстоятельства: дворянин не стал бы так себя вести (а он как-никак дворянского звания), его возраст уже солиден для приключений (ему перевалило за 60), да и ревматизм ограничивал его возможности. И вообще – все затеянное якобы придумано настоятелем и сотником. Исключительно, чтобы навредить Страшинскому. Кстати, и священник Ящинский вскоре начал юлить. Да, он видел, что крепостные гневаются, но о причинах точно не знает!

Чтобы лучше разобраться в деле, начали опрашивать крестьян по второму кругу. Все это занимало долгие месяцы и годы. И после новых расспросов, крепостные начали возвращаться к тому, с чего начали: да, всё было. Да, Страшинский «жил с их жёнами». А две крестьянки, Федосья и Василина, 13 и 14 лет от роду, после поездки в барский дом скончались. Удалось тогда и поговорить с родителями девушек, которые подтвердили эту информацию. Более того, похождения помещика обнаружили и в селе Кумановка, которое ему также принадлежало. Появились свидетели, которые рассказали: «слышали, что помещик Страшинский…требовал к себе крестьянок… и имел с ними отношения». А один из юристов и вовсе обнаружил, что первый раз на помещика пожаловались еще в 1832 году! Но тогда на это не обратили внимания.

Тяжба завершилась только… в 1857-м. То есть, от «премьерной» жалобы до результата прошло двадцать пять лет. И что же? Помещика практически пожурили! Его «оставили в большом подозрении» и лишили личного крепостного гарема — поместье перешло под «опеку». Никакого другого наказания Виктор Страшинский не получил. А в 1861 году крепостное право было отменено, и о делах прошлого говорить прекратили.