Нежный удар и точный расчет

Однажды после занятий, Ануся пригласила меня в полицейское управление Вроцлава. Ей предстояло принимать экзамен по рукопашному бою у женщин-полицейских. А ее начальник Тадеуш Радзивилович очень хотел, чтобы я провел для них небольшой открытый урок. Если честно, желания проводить какие бы то ни было открытые уроки у меня не было. От слова совсем. Но отказать Анусе я не мог.
Мы пришли в спортзал. В зале собралось несколько девушек, которые с интересом смотрели в мою сторону. Меня поставили в центр татами.
С другой стороны на татами вышла одна из девушек. Красивые волосы, прекрасная фигура. И глаза. По глазам я сразу все понял. Будут бить. Почему-то мне вспомнились уроки Лейлы, дочери моего учителя Шафи, по джиу-джитсу. Как она усердно мутузила меня в крепости Шафи. Как издевалась над всеми моими бедными болевыми точками. И я ничего не мог ей противопоставить. Я подозревал, что сейчас все это повторится. И мне сразу же стало грустно. Если бы я только знал, как работают на татами в России, я бы ей обязательно показал. К сожалению, показывать мне было нечего. Ведь все годы своей службы я работал «в поле», а не на татами.
Мне дали в руки пистолет. Он был настоящим, а не резиновым, как я ожидал. Похоже, здесь работали действительно, как в реальной жизни. И с реальным оружием. То, что и ножи у них на экзамене были не игрушечные, я уже заметил. У ножей большая часть клинка была обмотана бечевкой. «Открытым» оставался лишь кончик клинка. Это было правильно. Но меня огорчила следующая мысль. Бить будут больно.
Хотя первый прием, если не ошибаюсь, должен был быть не очень болезненным. Обезоруживание вооруженного пистолетом противника. То есть меня. Я взял пистолет в левую руку (с детства я приучал себя работать двумя руками, поэтому для меня не было особой разницы, в какой руке держать оружие), привычно снял его с предохранителя. Проверил, нет ли патрона в патроннике? И встал напротив девушки. Мое копошение с оружием вызвало легкие смешки у девчат. Да, и правда, я же не на стрельбище. Пистолет я держал у пояса, а не на вытянутой руке, как многие. Поднимать его выше у меня не было ни сил, ни желания. Ну, так я всегда его так держу. Тадеуш имел возможность в этом убедиться еще на стрельбище.
Мою позу трудно было назвать изготовкой к бою. Если бы я был девушкой, её бы назвали «Поза Маша-растеряша». Я действительно выглядел немного не от мира сего. Ну, я же не виноват, что я всегда так выгляжу. К тому же, я давно уже забыл, как нужно готовиться к бою. Ведь меня учили быть готовым к нему всегда. В какой позе я бы не находился.
Девушка начала проводить прием. Я помнил только, что, если буду сопротивляться, мне же будет больнее. Сопротивляться я и не думал. Тело само ушло в сторону с линии атаки. Если вы умеете уходить от пули, то вы сможете уйти и от приема (позднее, на своих проектах, я буду устанавливать отражатели при стрельбе из пневматического пистолета так, чтобы пули, не попавшие в цель, рикошетировали в сторону стреляющих – это довольно быстро научит их уходить с линии стрельбы). То, что произошло дальше, для многих было совершенно не понятно. Девушка поскользнулась и упала. Точнее не упала. В последний момент я успел вместо проведения встречного удара в шею, чуть-чуть придержать ее за голову. Но в это время левая рука чисто механически приставила ствол к её виску и нажала на спусковой крючок. Было такое ощущение, что рука жила своей, отдельной от тела, жизнью. Это было страшно. И очень неприятно. Даже мне самому. Дурацкие рефлексы! В застывшей тишине раздался металлический щелчок. Это не было рисовкой, а было вполне естественным завершением контрприема. Все это прекрасно поняли. В зале повисла гнетущая тишина. Девушкам стало немного не по себе.
Я извинился. Сказал, что это случайно. И больше это не повторится. Помог подняться девушке и передал ей пистолет. Мне хотелось поскорее от него избавиться. Словно он жег мне руки.
Девушка встала в стойку, поглаживая немного придавленную шею. Она приготовилась к тому, что я буду проводить болевой приём или «ножницы». Но я прошел снаружи, левее ствола, блокировав его своим телом. А мой локоть остановился в сантиметре от её виска. Выбивать пистолет после этого не было никакой необходимости. В глазах у девушки застыл ужас. Интересно, что застыло бы в её глазах, если бы я закончил свое движение?
Нет, я совершенно напрасно вышел на татами. Чем дольше я там находился, тем грустнее становился Тадеуш. И тем подавленнее выглядели его сотрудницы. Слишком различные у нас были школы подготовки. И они это прекрасно понимали.
Я показал несколько движений при одновременной работе с двумя, а затем и с тремя противниками. В них не было ничего сложного. Обычная техника защиты от одного противника другим. Старая, как мир истина, разделяй и властвуй. Чем больше противников тебя окружает, тем больше они мешают друг другу. И тем интереснее тебе работать. Главное - держать их на дистанции. И выводить одного за другим из строя. Выводить эффективно и надолго. Ибо иначе работать будет не только интересно, но и довольно утомительно.
Техника действительно была не сложной. А приемы порой казались даже слишком примитивными. Угнетающе на всех действовало только мое обращение со временем. Словно я лепил его из пластилина своими изуродованными руками. То сжимал в комок, то растягивал, то закручивал в спираль.
Мгновение назад я стоял на татами. Слабый и такой беззащитный, что мне самому было себя жалко. Но стоило девушкам атаковать меня, происходило что-то непонятное. Я растворялся в воздухе, исчезал в облаке каких-то движений. То, что я проводил какие-то контрприемы не вызывало ни у кого сомнений. Но никто не мог понять, что это за приемы? Многие из них девушки просто не успевали заметить. Складывалось впечатление, что я просто уходил в параллельное измерение или останавливал время. Проводил свои приемы, возвращался назад и запускал часы снова. Это было похоже на колдовство. Хотя на самом деле, никакого колдовства в этом не было - за всем этим стояли годы тренировок и точный математический расчет. Да, хорошая школа подготовки. И почти весь арсенал моих волшебных принадлежностей умещался в командирском ящике КЯ-83 (хотя при обучении скоростной стрельбе и стрельбе на звук я чаще всего использовал из этого ящика лишь боковое стекло и кое-что из подручных предметов).
Кажется, на сегодня было достаточно. Я попросил Тадеуша отпустить меня с татами. Он согласился. В его голосе больше не слышалось веселья. Да и в глазах было что-то новенькое. Не веселое. Я спросил, что случилось? Тадеуш внимательно посмотрел на меня.
- Да кто же ты на самом деле?
- Тадеуш ты всё забыл. Я - Робин Локсли. По прозвищу Робин Гуд. Друзья частенько называют меня Бэтмэном.
Он даже не улыбнулся на мою шутку. Ему видно было не до шуток.
- Не надо было выпускать тебя на татами. Теперь они будут сомневаться в своих силах. Будут сомневаться в том, что смогут задержать преступника.
- Я и не просился. Вы сами настояли. А девушки пусть не сомневаются. Они самые лучшие. Лучшие в мире. Просто пусть еще немного потренируются. И пусть всегда помнят: чтобы задержать преступника, мало уметь думать, как он. Нужно знать, как он подготовлен и, что он умеет. И нужно уметь работать лучше его.
Тадеуш что-то сказал девушке в черном кимоно. Как я понял, экзамен был закончен. Девушки стали расходиться. Выглядели они подавленно. Одна из девушек подошла к Анусе и, глядя на меня, что-то ей сказала. Когда она ушла, я подошел к Анусе.
- О чем секретничаете?
- Так. Ни о чем. Она сказала, что мой русский друг - настоящий волшебник. И настоящий джентльмен. Он никогда не ударит женщину. Просто пристрелит её. Если в том возникнет необходимость.
Не уверен в своих способностях волшебника. И в своем джентльменстве. Но бить девушек я, действительно, не умею.

Александр Карцев, http://kartsev.eu
P.S. Предыдущая глава - Лекки и ночной экзамен