В больнице

Андрей Андреевич, в прошлом бизнесмен, а ныне всеми уважаемый депутат, слуга царю, отец народа, выбрался из своего авто и неспешно пошёл к магазину.

Магазин, собственно, принадлежал Андрею Андреевичу, но, в связи с переходом на новый уровень, был переписан на племянника. Племянник, парень неглупый, с бизнесом справлялся сам, но Андрей Андреевич старался держать руку на пульсе и любил окинуть своё заведение хозяйским глазом, да поднакрутить хвоста нерадивым работникам. Профилактика не помешает… а если кому не нравится – что же, за забором желающих много, а вот рабочих мест в райцентре – не очень. Да, Андрей Андреевич служил народу всего лишь в отдалённом городке, до которого от центра глубоко провинциальной области надо было ехать часа три по раздолбанной дороге, а бизнес его представлял собой небольшой магазин, где трудились пяток продавцов, да пара – тройка грузчиков. Коммерсанты из областного центра лишь посмеялись бы над его доходами, но Андрей Андреевич не унывал. К тому же депутатство, хоть и в районном центре, но всё же, всё же… Это вам, господа, не лопатой махать!

Кстати, о лопате. Андрей Андреевич нахмурился. Ночью выпал снежок, а вот время уже десять утра, а ни одна собака не удосужилась крылечко обмести. Кипя праведным гневом, босс протопал на крыльцо, на верхней ступеньке начал разворачиваться, целясь в машину брелком сигнализации…

И вдруг увидел носки своих ботинок на фоне веселого голубенького неба.

- Ёъ, - сказал на это Андрей Андреевич, а затем рухнул вниз, гулко ёкнув внутренностями.

Падение было жёстким, даже очень. На какое- то время сбилось дыхание и затошнило.

« Плитка, склизкая сука», - подумал Андрей Андреевич. – « Ну я вам сейчас… я вас сейчас…»

Попытался было встать, но спину вдруг пронзила такая резкая боль, что он вскрикнул.

- Да что это за нахрен такое делается, - пробормотал Андрей Андреевич, чувствуя, как под задницей подтаивает снежок. – Валяюсь тут, мматть его … Эй, кто- нибудь!

Шевелиться было больно и страшно. Андрей Андреевич осторожненько полез за телефоном, но тут скрипнула дверь, на крыльцо вышел один из продавцов. Заохав, он первым делом схватился за Андрея Андреевича, и потянул его, пытаясь поднять , чем вызвал новый приступ боли. Отогнав матом ретивого продавца, босс пообещал ему достойную кару, если мгновенно не приедет «Скорая». Продавец захлопал крыльями и улетел в недра магазина, откуда вскоре высыпал весь коллектив, плюс пара покупателей.
*
Медики приехали довольно быстро, и Андрея Андреевича захватил водоворот событий, которые он запомнил как- то смутно. Короткая поездка в «Газели», мордастый травматолог с усами, как у Тараса Бульбы, рентген… В общем, захватил, закружил, и выплюнул в общипанной какой- то палате на пять коек
.
Андрей Андреевич оклемался, отдышался, глядя в белый потолок с ржавыми разводами, и начал осваивать новый мир. Мир, чем дальше, тем больше, ему не нравился. Узкая, до невозможности жёсткая кровать – полчаса полежал, а уже задубел весь – кран где- то рядом капает назойливо… Справа стена, через проход какой- то дед с забинтованной головой смотрит в одну точку, где- то над изголовьем Андрея Андреевича… Слева одна койка пустует, дальше парень с аппаратом Илизарова на ноге, потом окно…

- Здрассте, Андрей Андреич! Какими судьбами? Решили, тасазать, поближе к народу? – чей- то отдалённо знакомый, противный мужской голос раздался в тишине. При звуках этого голоса Андрей Андреевич аж подобрался весь, предчувствуя недоброе, и скосил глаза в сторону источника.

По диагонали от него, возле окна, сидел на койке и приветственно махал загипсованной рукой весьма неприятный тип – журналист из местной газетёнки. Паскудный борзописец мнил себя невесть каким разоблачителем и постоянно покусывал то мэра, то местных коммунальщиков, а то и до них, депутатов, добирался своим не в меру наглым язычищем. «Бла- бла- бла – случилось то- то – однако, любопытно, что …» Вот после этого «любопытно, что» и начинались каверзы, придуманные (разумеется придуманные), высосанные из пальца и усугублённые писакой. Доставалось от него пару раз и Андрею Андреевичу.

Впрочем, журналюга в итоге зарвался, докопался до губернатора и вылетел из редакции, как пробка из медведя по весне.

- А я вот, видите, на производство пошёл, да неудачно. Перелом, да сложный, плохо заживает, - журналист вновь покрутил загипсованной рукой в воздухе.

«Любопытно, что Господь тебе правую ручонку перебил», - мстительно подумал Андрей Андреевич. – «Нехрен было калякать что попало.»

- А вы что, спину повредили? В гипсе, как в броне. Авария, да? Неудивительно, на наших- то дорогах, - чёртов интеллигент не унимался, задорно поблёскивая очками из своего угла.

- Послушайте, как Вас?

- Борис! Борис Сергеич! Я вот всегда про наших дорожников писал, что…

- Борис, дайте отдохнуть. Я потом с вами поговорю.

- Ну хорошо, хорошо. Я только… Впрочем, отдыхайте.

« Сваливать надо из этого места», - думал Андрей Андреевич. - « Какого хрена они меня в эту палату запятили? Нормальных нет, что ли?»

В палату вошёл врач.

- Я к вам, - обратился он к Андрею Андреевичу. – Как чувствуете себя? Вот и хорошо. Сейчас расскажу вам, как будете лечиться. Лечение, собственно говоря, простое – покой. Лежите себе и лежите, не вставайте, не садитесь. Первое время обезбаливающие поколем, дальше видно будет.

- И долго мне так?

- Недельки три, там посмотрим. Потом реабилитация. Да Вы легко отделались, могло быть хуже.

- Как три? Не вставать, вообще? Здесь? Я не могу здесь быть!

- А что не так? Домой вам нежелательно пока, наблюдение нужно.

- Послушайте, у вас ведь есть платная палата? Переведите туда, я не хочу здесь!

- Есть, но… - Врач наклонился поближе к пациенту. – Три дня назад День Милиции был, или полиции, как их теперь… В общем, жена начальника полиции… э- э- э… упала. Занята пока палата.

- Да сделайте что- нибудь! Я говорю , не могу я так три недели лежать! Может, в областную?

- А смысл? Растрясти вас только по нашей дороге за три часа. Да вы не волнуйтесь, всё образуется. Супруга ваша в курсе, я с ней созванивался, привезёт вам всё необходимое, насчёт питания мы с ней тоже обговорили.

- А как совсем не вставать- то? Как я в туалет? – Вопрос этот уже поджимал Андрея Андреевича, правда, пока по мелочи.

- Ну это не проблема, сейчас я. – Врач вышел из палаты.

Через пару минут вошла женщина средних лет, в голубом костюмчике – то ли медсестра, то ли санитарка – и подала Андрею Андреевичу какую- то пластиковую хрень, навроде кувшинчика, с изогнутым горлом.

- Вот утка, сходите, потом поставьте рядом. Я приду, вынесу. Или по большому хотите? Тогда судно принесу.

«Ёптэть, тут же ещё и срать надо будет!» - подумал Андрей Андреевич. – « Нет, надо сваливать, срочно!»

После нескольких минут мучений он приладил– таки диковинный сосуд на положенное место, расслабился было и тут же перекрыл кран. В ужасе пощупал рукой под собой, докуда мог дотянуться… Нет, сухо. Повозился ещё и открыл вентиль на полную.

Полегчало, но теперь встала другая проблема – куда поставить грёбаную утку, так, чтобы не на глазах. По идее, надо бы справа, у стенки, там не видно – но до пола он не дотянулся. Пришлось подтащить стул и водрузить утку на него.

Андрей Андреевич обвёл палату глазами. Нет, никто на него не пялился, даже журналюга куда- то упёрся.

« Вот же гадство, маета одна! Три недели так валяться!»
*
В палату вплыла жена, за ней телепался нагруженный сумками племянник. Андрей Андреевич запыхтел, оскалился было на племяша, но тот шустро разгрузился и , пробормотав, что вот он сейчас тут только и сразу вернётся, свалил.

- Да не могу я тут, Кира, понимаешь? Целый месяц, как овощ! Ни встать, ни сесть, не пожрать, не… Сходи к главврачу, что ли, спроси, может, есть у них свободные одноместные палаты! Я ведь всё- таки в городе человек известный, а тут ходи вон в баночку, как собака, на виду у всех! Я тут с ума сойду нахрен!

- Нету главврача, спрашивала уже. Уехал в область на пару дней. И палат нету свободных. Потерпи, Андрюша, немного, придумаем что- нибудь. Я вот тут тебе планшет привезла, будешь кино смотреть, почитаешь. Покушать привезла, мне ваш завотделением сказал, что лучше. Йогурты, каши всякие будешь кушать, чтобы кишечник лучше работал, это важно, чтобы запоров не было. А уход тут нормальный будет, я прослежу. Отдохнёшь от заседаний своих.

« Дура», - подумал Андрей Андреевич. – « Кобыла турецкая. Кишечника мне только и не хватало.»

Жена ещё там щебетала что- то про уход, диету и прочие радости жизни, но Андрей Андреевич сильно её не слушал. Наконец, жена умелась, но вернулся Борис и сосед слева, и они затеяли разговор про рыбалку. Только и слышно было про прикормку, да блёсны, да названия каких -то озёр и речушек. Ещё хотелось курить, чем дальше, тем сильнее, и от этого болтовня раздражала вдвойне.
***
Утром Андрей Андреевич проснулся смурной и раздражённый. Вчерашняя санитарка принесла какой- то задрипанный тазик и кусок марли для умывания.

« Небось, свиней колхозных из этого тазика кормили,» - подумал Андрей Андреевич, тазик отринул и попросил намочить полотенце.

Сходил в утку, уже поуверенней, позавтракал. Обход прошёл, делать было нечего до самого обеда.

Журналист нажевался от души, и прилез к Андрею Андреевичу с разговорами. Бла- бла- бла, финансирование здравоохранения, городской бюджет, областной бюджет, бла- бла, любопытно, что главврач, бла… Курить хотелось зверски.

В палату вошла санитарка, и принялась протирать пол. Журналист ушлёпал к себе.

Санитарка была другая, видимо, сменилась утром. Андрей Андреевич даже и не ожидал увидеть нечто подобное, в его представлении санитарки в больнице должны были быть тётками в возрасте, с бесформенной фигурой, лаять всех подряд, кто посмеет близко подойти к свежевымытому полу и хрипло материться, а тут… Молоденькая, хорошенькая, стройная, глазастая, улыбчивая… Даже неловко было лежать, когда она рядом, хотелось встать, щёлкнуть каблуками и увлечь её пить шампанское, кататься на тройках и вообще гусарствовать.

- Вот, извольте видеть, очаровательная девчонка, а трудится за копейки сущие, говно вывозит!

Чёртов губошлёп опять незаметно подкрался и завёл свои крамольные речи, обломав замечтавшемуся Андрею Андреевичу весь кайф.

- Любопытно, что в Германии…

-Да отстань ты наконец от меня! Дай полежать спокойно! Бухтит и бухтит! Всё уже, не читает тебя никто!

Без табака Андрей Андреевич и так был раздражителен, а события последних суток добродушия ему отнюдь не добавили. Журналюга вякнул что- то обиженно и выкатился из палаты. Андрей Андреевич достал планшет и воткнул наушники в уши.
*
Обед, тихий час… День тянулся долго, очень долго. После тихого часа санитарочка вошла в палату, улыбнулась мило смутившемуся пациенту и забрала злосчастную утку. Нет, дома у них была домработница, бесформенная женщина без возраста, и её Андрей Андреевич не стеснялся совсем, а вот на эту красавицу равнодушно смотреть не мог. И как она попала сюда?

Пришла жена, потарахтела что- то о доме, о магазине. Пришёл сослуживец - законотворец, рядом на заседаниях сидели и за одно и то же голосовали, предложил контрабандного коньяку. От коньяка Андрей Андреевич отказался, зато курнул втихую под одеялом, как в пионерлагере каком- то.

А потом пришла беда. Вскоре после ужина Андрей Андреевич почувствовал позывы известного свойства. Организм требовал очистки.

Сначала было терпимо, вполне. Затем живот заурчал, и потребность внезапно увеличилась. А чуть позже увеличилась так резко, что он с трудом удержался от конфуза.

« Йогурты, мать их так», - думал Андрей Андреевич, покрываясь холодным потом. – « Кишечник заработал, чтоб его. Ах, как не вовремя- то, падла!»
Делать было нечего.

- Дев… Девушка! Где вы? Можно вас?

В палату впорхнула милая фигурка.

- Мне надо, в общем, тут, ну это… И побыстрее пожалуйста!

Девчуля мигом обернулась и вскоре протянула больному овальную железную байду.

- Вам помочь? – Поинтересовалась она, глядя, как Андрей Андреевич недоуменно вертит приспособление в руках.

- Нет – нет, не надо, идите, пожалуйста, - Андрей Андреевич еле сдерживался.

Так, чёрт, какой же стороной его пихать? Вроде так? А, пофигу уже, быстрее, быстрее… Есть!

От звука вздрогнул дедок напротив, весь день бесцельно пялившийся в стену и ни на что не реагировавший, а журналист на своей койке прошипел что- то явно ядовитое. Да и пёс с ним, думал Андрей Андреевич, вторая порция пошла, натянутый живот спадает, вот приятное тепло растекается по ногам, по ягодицам, под спину пошло…

Под спину?! Твою мать!!!

Андрей Андреевич, не веря себе, пихнул руку – и вляпался.

Етицкий рот! Промахнулся, что ли?! Что делать- то, что делать, граждане хорошие? Как объяснить вот этому воздушному созданию, что ты, солидный человек, депутат и бизнесмен, навалил мимо горшка, как имбецил – трёхлетка? Была бы на её месте хотя бы та, первая, постарше, или бабулька какая- нибудь, бабуля старая, всего повидала, её не стыдно. Но сказать молодой красивой девчонке, что ты обосрался – нет, это было выше сил Андрея Андреевича.

А ещё и журналист, Борис Сергеевич, падла очкастая. Не смолчит ведь, сука интеллигентская, разнесёт по городу…

« Ну пусть только попробует ляпнуть кому,» - думал Андрей Андреевич, испуская сиплый звук и сам пугаясь от неожиданности. – «Да что это с животом, никак не успокоится! Пусть попробует, сгною скотину. Найду ребят каких… у меня вон грузчики судимые есть, они ему остальные конечности переломают!»

Живот притих, и Андрей Андреевич принял решение.

Ждать. Подоткнуть одеяло поплотнее, чтобы запах не шёл, лежать и ждать утра. Утром красавица сменится, даст бог, мымра какая- нибудь заступит, тогда не так страшно сдаваться. А если повезёт, то и писака выйдет из палаты, тогда и действовать. Коротко и прямо, как у Хемингуэя. Если что, денег дать, за испорченное бельё, ну и чтоб языком не шлёпали. Да, неприятно, конечно, до утра в говне лежать, но ещё неприятнее сейчас признаться.

Андрей Андреевич повозился, спихнул судно чуть подальше, в ноги, закутался в одеяло и приготовился к долгой ночи.

Санитарочка вошла в палату и направилась прямиком к нему.

- Ну что, как ваши дела?

- Да знаете, передумал я что- то.

- Тогда, может, забрать? Судно?

- Да нет, не надо, вдруг я попозже захочу.

Журналист фыркнул что- то вроде : «Ещё?» или : «Ого?»

Санитарочка убежала, вскоре в палату вошла медсестра, предложила укольчик на ночь. Андрей Андреевич мужественно отказался. Медсестра повела носом, покосилась на безучастного деда и ушла. Вскоре погас свет.

Всю ночь Андрей Андреевич лежал не шевелясь, как часовой у Мавзолея, старался не распространять миазмы. Изредка задрёмывал, но быстро просыпался в ужасе, хватался за одеяло, и убедившись, что оно никуда не уползло, успокаивался.
*
Под утро он снова задремал было, но внезапно проснулся с ясной головой. Врач! Врач придёт на обход, стянет одеяло, и… Стоп, вроде смена у санитарок до обхода. Это уже лучше.

О том, что врачу , тем более заведующему отделением, санитарки могут поведать тайну, Андрей Андреевич почему- то не думал.

Вот и утро, голоса в коридоре, звуки шагов, где- то неподалёку брякнула дужка о ведро, послышался шум наливаемой воды. Сейчас, сейчас она зайдёт, сменщица.

» Господи, пошли мне старую каргу!» - Взмолился Андрей Андреевич. И Господь услышал. В дверь вошла типичная Баба – Яга, как её в сказках рисуют, только вместо ступы у неё в руках был тот самый порепанный умывальный тазик.

Да! Есть бог на свете! И журналист как раз попёрся на выход!
Баба – Яга подошла к Андрею Андреевичу, поставила тазик на стул и принюхалась. Казалось, вот – вот она скажет : «Фу, фу, фу! Русским духом пахнет!»

Она и сказала, только слово « русский» заменила на «говённый».

- Понимаете, я тут сходил, в общем, ну и неудачно…

Бабка насторожилась.

- Как это неудачно?

- Ну, мимо что ли, так сказать…

- Обосрался?! А? Обосрался, что ли?!

- Да тише, бабка, не ори! Я компенсирую, чего ты! – В дверях Андрей Андреевич заметил заинтересованное лицо журналиста, за ним маячила ещё какая- то дегенеративная морда.

- Нет, вы гляньте! Лежит обосранный и мне же рот ещё затыкает! А кто с тебя говно сошкребать будет ты не подумал? – Бабка просто взвилась, как будто в огонь бензину плеснули. – Развалился кабан в дерьме, и слова не скажи ему!

Народу в палате прибавилось.

- Заткнись, старая блядь!!! – Андрей Андреевич не выдержал и заорал во весь голос.

- Сам заткнись, засранец!

- Так его, тётка, видишь, какая власть у нас? Сначала насрут тебе на голову, а потом подачкой откупаются! – Раздался ехидный голос журналиста. – Любопытно, что…

- Ты ещё тут, пидор!!!

Судно, мирно лежавшее под одеялом, неведомыми путями попало в руки распалённого, не владеющего собой Андрея Андреевича, и зафурчав , как «Тысячелетний Сокол», полетело в журналиста. Хрустнул то ли нос, то ли очки, и судя по изменившим цвет лицу и футболке, часть отходов жизнедеятельности всё же попала в посудину.

Борис Сергеевич взревел и раненым берсерком ринулся в бой. Забыл он про гипс на правой руке, либо наоборот решил, в пылу битвы, что этой колотушкой действовать будет удобнее – только ей он и нанёс удар, один, но какой!

Заведующий отделением, прибывший на шум и вопли, увидел просто удивительную картину. Лежащий распластанной лягушкой, весь в дерьме и крови, тихо охающий Андрей Андреевич, и громко подвывающий, весь в крови и дерьме, баюкающий раздолбанный гипс Борис Сергеевич. Впрочем, брызги из «Тысячелетнего Сокола» достали и некоторых зрителей.

Порядок восстановили довольно быстро. Бойцов отмыли, подлатали и развели по разным палатам. Андрея Андреевича вскоре – от греха подальше – отправили в область, где он благополучно и вылечился. Журналист тоже куда- то делся немного погодя, кого он теперь обличает, неизвестно. Но до сих пор Андрей Андреевич, услышав невинное словечко «любопытно», передергивается и смотрит на говорящего с подозрением.