3833
3
Морской офицер всегда считал своим долгом защитить нижнего чина, так или иначе пострадавшего от береговых сухопутных властей.
Речь идет о сухопутных «геройствах» легендарного капитана 2–го ранга Сергея Захаровича Балка.
Речь идет о сухопутных «геройствах» легендарного капитана 2–го ранга Сергея Захаровича Балка.
Команду Сергей Балк любил и жил с ней ладно, а начальство, особенно сухопутное, не слишком уважал. Однажды — кажется, в Николаевске–на–Амуре — стоял он со своим миноносцем на якоре и влетел в исключительно красивую историю.
Один из его матросов нашумел на берегу, был изловлен и посажен на гауптвахту. Балк, как только об этом узнал, срочно дал семафор коменданту крепости: прошу, дескать, вернуть мне моего матроса, дабы я мог наказать его по всей строгости морских законов. Не вышло. Комендант, конечно, ответил отказом.
Тогда Балк вызвал желающих из команды на четверку , роздал им оружие и во главе десанта из четырех человек высадился на берег.
Подошел к гауптвахте, крикнул часовому: „Здорово, молодец!“, сразу же вырвал у него из рук винтовку и поставил свой караул.
Потом поднялся к дежурному офицеру. С ним тоже любезно поздоровался, но так сжал ему руку, что тот сразу потерял способность соображать. Очнулся запертым в шкафу и только тогда понял, что у него отобрали ключи.
Балк без особых затруднений освободил своего матроса, спокойно вернулся с ним на миноносец и решил сниматься с якоря, потому что в Николаевске делать ему было больше нечего.
По семафору получил приказание лично явиться к коменданту крепости, однако, как и следовало ожидать, предпочел подняться на мостик и скомандовать:
— Пошел шпиль!
Тут–то и началась самая замечательная петрушка. На ближайшей береговой батарее люди забегали во все стороны и стали с пушек стаскивать чехлы, а семафор передал второе, более решительное приказание: „Немедленно прекратить съемку с якоря. Орудия крепости направлены на миноносец“.
— Ха! — сказал Балк. — Боевая тревога, прицел пятнадцать кабельтовых, целик семьдесят пять, точка наводки вон по тому белому домику. — И ответил крепости семафором: „Орудия миноносца направлены на дачу коменданта. Крепко целую“.
Так и ушел миноносец, потому что у коменданта на даче были дети, жена, самовар, канарейка и весь прочий дорогой комендантскому сердцу домашний уют.
Сухопутное начальство, естественно, подняло страшный шум, но штаб Сибирской флотилии за Балка решительно заступился. Вероятно, потому что обрадовался хоть какому–нибудь развлечению.
Пошла всякая переписка и путаница из–за того, что никак нельзя было понять, кто кому подчинен. Кончилось тем, что морское министерство в пику военному заупрямилось, и дело попало на доклад к самому царю.
Царь же, как известно, был мужчиной средних лет и весьма средних умственных способностей. Он вдруг вспомнил какую–то знакомую вполне убедительную фразу и ни с того ни с сего положил резолюцию: „Победителей не судят“».
Один из его матросов нашумел на берегу, был изловлен и посажен на гауптвахту. Балк, как только об этом узнал, срочно дал семафор коменданту крепости: прошу, дескать, вернуть мне моего матроса, дабы я мог наказать его по всей строгости морских законов. Не вышло. Комендант, конечно, ответил отказом.
Тогда Балк вызвал желающих из команды на четверку , роздал им оружие и во главе десанта из четырех человек высадился на берег.
Подошел к гауптвахте, крикнул часовому: „Здорово, молодец!“, сразу же вырвал у него из рук винтовку и поставил свой караул.
Потом поднялся к дежурному офицеру. С ним тоже любезно поздоровался, но так сжал ему руку, что тот сразу потерял способность соображать. Очнулся запертым в шкафу и только тогда понял, что у него отобрали ключи.
Балк без особых затруднений освободил своего матроса, спокойно вернулся с ним на миноносец и решил сниматься с якоря, потому что в Николаевске делать ему было больше нечего.
По семафору получил приказание лично явиться к коменданту крепости, однако, как и следовало ожидать, предпочел подняться на мостик и скомандовать:
— Пошел шпиль!
Тут–то и началась самая замечательная петрушка. На ближайшей береговой батарее люди забегали во все стороны и стали с пушек стаскивать чехлы, а семафор передал второе, более решительное приказание: „Немедленно прекратить съемку с якоря. Орудия крепости направлены на миноносец“.
— Ха! — сказал Балк. — Боевая тревога, прицел пятнадцать кабельтовых, целик семьдесят пять, точка наводки вон по тому белому домику. — И ответил крепости семафором: „Орудия миноносца направлены на дачу коменданта. Крепко целую“.
Так и ушел миноносец, потому что у коменданта на даче были дети, жена, самовар, канарейка и весь прочий дорогой комендантскому сердцу домашний уют.
Сухопутное начальство, естественно, подняло страшный шум, но штаб Сибирской флотилии за Балка решительно заступился. Вероятно, потому что обрадовался хоть какому–нибудь развлечению.
Пошла всякая переписка и путаница из–за того, что никак нельзя было понять, кто кому подчинен. Кончилось тем, что морское министерство в пику военному заупрямилось, и дело попало на доклад к самому царю.
Царь же, как известно, был мужчиной средних лет и весьма средних умственных способностей. Он вдруг вспомнил какую–то знакомую вполне убедительную фразу и ни с того ни с сего положил резолюцию: „Победителей не судят“».
Ссылки по теме:
- Илья Муромец и Соловей-разбойник попали под запрет на Украине
- Сила духа и сила воли: не перевелись еще богатыри на земле Русской!
- Русские богатыри
- «Неизвестные» русские богатыри
- Как воспитывали воинов на Руси
Новости партнёров
реклама
Бунин, оценивший ситуацию, пытался успокоить своих освободителей, но Сергей Захарович не стал его слушать и увел на миноносец. Утром 23 августа командиры стоявших на том же рейде миноносцев уговорили Балка передать Бунина военным властям. Конечно, история получила огласку, в пришедшей из Владивостока 24 числа телеграмме содержалось распоряжение об аресте уже Балка.
Следствие опросило участников инцидента, после чего комиссия врачей, назначенная по распоряжению морского министра вице-адмирала А. А. Бирилева, признала Балка "в момент совершения преступного деяния невменяемым". Дело было передано в Петербург. 20 ноября Бирилев подробно доложил все обстоятельства государю, при чем подчеркнул "совершенно исключительные обстоятельства данного дела" и "неудобство направления его на судебный ход", а также заслуги обвиняемого, и предложил прекратить дело, выдержав виновного в крепости два-три месяца, о невменяемости офицера в докладе речь даже не шла.
Император утвердил представление министра, согласившись на трехмесячное заключение С. З. Балка, о чем в тот же день и было объявлено в приказе по Морскому ведомству 729 с чисто символической формулировкой: "за превышение власти, выразившееся в противодействии распоряжениям начальника военно-сухопутного ведомства и неоказание должного уважения этому же начальнику, старшему в чине".
http://wiki.wargaming.net/ru/Navy:Балк,_Сергей_Захаровичhttp://wiki.wargaming.net/ru/Navy:Балк,_Сергей_Захарович
то ни одного морского сражения не выйграно, порт Артур сдан без боя, русские корабли просто так без боя отдали японцам....
так что фраза "ащитить нижнего чина, так или иначе пострадавшего от береговых сухопутных властей." она ДА она имеет смысл!
и кто после это предатели, большевики, которые подняли революцию, чтоб остатки страны сохранить, чтоб вообще страну сохранить, или эти царские генералы?
Вот кроме Власова вы много знаете верховных чинов красной армии кто сдался добровольно? а в царской армии это была норма
(кто мне не верит ну... не нужно мне верить (вдруг я все выдумал) сами историю изучите)
только сами не оху-ете от фактов которые я приведу
просто те, кто знает историю русско-японской войны, они и так это знают
но вы не в их числе...
И да "Силач" тянет на буксире подбитый миноносец "Сильный" и ""Безшумный".
Водоизмещение: 350 тонн. Длина: 63,5 м. Ширина: 7 м. Осадка: 2,7 м. Двигатели: 2 паровые машины, 4 паровых котла. Мощность: 6000 л. с. Движитель: 2. Скорость хода: 27 узлов. Дальность плавания: 1500 морских миль на 10 узлах. Экипаж:4 офицера и 58 матросов.